Благодарность

— Хочешь скажу, как самым простым способом отличить плохого человека от хорошего?

— Как?

— Разница заключается в том, как мы помним отношение других людей к себе. Хороший помнит добро и старается забыть зло, а плохой – помнит зло и очень успешно забывает добро.

— Сегодня сказка будет про это? Про хороших и плохих людей?

— Не совсем, что тут добавить к уже сказанному? И так все понятно. Сказка будет больше про другое, но тоже очень важное, так что слушай.

* * *

В одном княжестве жил хирург, хотя такого названия тогда еще не было, и врачей, подобных нашему герою, обычно люди называли грубее – костоправы. И были правы! Не очень умели в те времена лечить, но наш врач отличался от всех – он был настоящим хирургом, от бога, умел такое, о чем другие еще только подумывали.

Жил талантливый врач в глухой деревне, потому что даже в те давние времена в городе уже было слишком шумно и суетно, а для человека не пустого, склонного к размышлениям да познанию мира – суета и шум смерти подобны. Жил врач, поживал, лечил сначала тех, кто рядом обитал, никому не отказывал; потом к нему из соседних деревень больные стали приходить, а затем слава расползлась так, что работы стало много, иногда и по несколько раз в неделю приходилось хирургу отправляться в путь, закинув на плечи котомку с инструментами, большую часть которых он сам же и придумал да ближайшему умелому кузнецу заказал.

С кузнецом, кстати, очень повезло – был тот мастер в своем деле не хуже, чем хирург в своем. Кузнец в основном мечи да кинжалы для богатеев из города делал, и заказы хирурга для него были словно отдых: интересные, сложные и для блага, а не для убийства. Ну да история кузнеца в нашу сказку сегодня не влезет.

Врач от дальних вызовов не отказывался, хоть и приходилось ему пробираться до ближайшего городка через глухой лес по не слишком-то приветливой дороге. Но ведь, в конце концов, именно в пути – самые лучшие размышления…

Однажды, когда наш герой еще не слишком известен был, вызвали его в город к жене помещика. Упала с лестницы, да ногу прихватило. Ну, в доме паника, беготня, десять местных эскулапов со своими примочками. А от примочек ли, а может и само собой, нога только пухла. Тут и посоветовали помещику нашего хирурга. Послали скорохода, благо не далеко.

Собрал врач инструменты, порасспрашивал гостя, повздыхал по-своему:

— Эх, чего ж они там прикладывают, когда вывих?! Вправить – минутное дело! Хотя… кто его знает, может и перелом… — так что добавил в котомку инструментов, которые сначала брать не собирался.

Шли по лесной тропинке, что деревню с городом связывала, а тропинка та острыми кольями по краям огорожена. И для наметки, и от зверей. Вот в одном месте и пригодились: молодой лев неудачно прыгнул за дичью, да нарвался лапой на сломанный, неприметный кол. И сильно так, что вытащить не может. Лежит посреди дороги, ревет.

Скорохода как ветром сдуло, а хирург замер и двинуться не может. То ли от страха, то ли от неожиданности, а, скорее, от всего вместе.

Лев на новую дичь не кидается, только рычит да лапу лижет.

Опустил хирург взгляд с морды льва на лапу, и тут же страх человеческий у него словно выключили, зато включился профессионал:

— Как же ты так неудачно-то? Расщепил кол, вся же лапа — словно еж теперь! – вздохнул хирург и уверенно направился ко льву. – Сиди тихо, не рычи и не скули, а то нагноится это все, придется ногу ампутировать, а лес, я же понимаю, это тебе не город и не деревня даже. Никто на рынке тебе подавать милостыню не будет, как нашим одноногим.

Разговаривает врач со львом, а сам лапу осматривает. Что сразу смог, то вытащил с ходу, на взрыкивания пациента не обращая внимания, только уговаривая по-своему, точно так же, как с больными детьми разговаривал.

Лев опешил от всего этого, но лапу не убрал. Видит, что щепок поуменьшилось, да и боль полегче стала.

А хирург уже и снадобье обезболивающее прикладывает.

— Вот тут, — говорит, — потерпеть придется немного, между костьми прошло, надо надрезать.

Достает инструменты, работает с лапой, как с ногой человеческой. И словно забыл, что врачует не человека, а хищника, который одним ударом лапы убить может, а одним укусом – без головы оставить!

Закончил работу, смазал раны обеззараживающей настойкой собственного изобретения, перевязал.

— Ну, готово, теперь нога заживет!

И только это сказал, как очнулся и понял, что делал. Снова оцепенел от ужаса и ждет, когда его есть будут. А лев лапу понюхал, поморщился, потом и врача понюхал, но морщится уже не стал, а прыгнул в лес и мгновенно скрылся, словно его и не было.

— Уф, видать, сытый был! – выдохнул хирург и ну ходу в город.

Никому он эту историю потом не рассказывал, да и сам как-то позабыл, подумал, что привиделось, больно уж фантастическая.

Страницы: 1 2