Вкусняшки из чашки

— Хм? Ну, это не к нам. Это в супермаркет или в детское питание. Мы взрослых выращиваем. И даже не забиваем, это на фабрике уже…

— В том-то и проблема, что мне бы живых…

— Серьезно? Для сына?..

— Да.

— А, ну ради такого дела! У меня тут молодняк как раз народился, пошли, коль не шутишь! Но сначала — завтрак! Не дело это, не накормить гостя…

В хлеву было темно.

— Это не для экономии, — пояснил фермер. — Тут у меня родильное отделение. Ты сам в деревне жил, знаешь, какие они пугливые становятся, когда из них мелочь эта лезет. По сотне от каждой, а выживает — по пальцам пересчитать… Смотри, смотри!..

После обильного и очень вкусного завтрака из свежих овощей, гость из города перестал торопиться и теперь с интересом разглядывал огромную вкусняшку, лежащую на боку.

Вскоре глаза привыкли к полумраку, и отцу Горьки удалось разглядеть новорожденных. Они ползали по материнскому боку, пищали и радостно слизывали прозрачную слизь. Каждый малыш был величиной с полпальца и очень похож на мать, уменьшенную в несколько тысяч раз: такое же червеобразное тело с «личиком» на конце передней части. Только лапок еще не было. Они появлялись много позже, перед первым спариванием.

— Давай, я тебе наберу, сколько хочешь… — Фермер стал сгребать в коробку маленьких вкусняшек. Они тревожно запищали, и мать недовольно зашевелилась.

— Зачем столько?! Мне бы пяток, чтобы в чашку влезли…

— А, «вкусняшки из чашки»? Помню, помню, как меня отец кормил… Ладно, вот тебе стандартную «полдюжину» для стандартной чашки. И еще банку слизи возьми. Подкормишь в дороге, чтобы не сдохли.

— Спасибо… Сколько с меня?

— Э, ты чего? Обидеть хочешь? Для такого дела… Бери, и пусть твой сын повзрослеет!..

Дома ждали.

Сын с радостным нетерпением, а жена с тревогой.

— Неужели все-таки привез? — тихо спросила она, открыв дверь.

— Да.

— Пап, ты вкусняшек купил?! — закричал Горька, выбежав из комнаты.

— Да, иди к себе. Мы с мамой все подготовим и позовем.

— Ура! Я стану взрослым и снова смогу играть с друзьями во дворе!

Горька исчез в детской, а родители пошли на кухню.

Старая ритуальная чашка с простыми желтыми цветочками по ободку торжественно стояла посреди стола.

Отец достал коробку и осторожно пересадил маленьких вкусняшек в чашку. Они пищали и возились в ней, стремясь выползти. Мама накрыла их доской для резки овощей.

— Уф… — выдохнул мужчина. — Ну, зови героя…

— Горенька!

— Я тут! Где вкусняшки? — сын появился в кухне почти мгновенно.

— Здесь, в чашке. Ты откроешь, высыпаешь их на вот эту тарелку и съешь. После чего станешь взрослым. Это будет твоя первая пища. Ну, не считая маминого молока…

— Понятно, понятно! Можно я уже буду кушать?..

— Давай, сынок. Это очень важный день в твоей жизни…

Горька торжественно сел за стол, взялся за чашку и зажмурился.

Папа убрал доску и отошел.

Сын опрокинул чашку над тарелкой и одновременно открыл глаза.

Вкусняшки, притихшие было в темной чашке, снова запищали. Они начали ползать по тарелке, хлопая маленькими глазками и улыбаясь.

Зато улыбка Горьки из радостной превратилась в растерянную, а потом и вовсе куда-то пропала.

— Это кто?

— Вкусняшки.

— Они живые?

— Конечно. Чтобы стать взрослым, ты должен их съесть.

— Почему?

— Потому что только дети питаются маминым молоком и никого не убивают. А взрослые едят живых вкусняшек.

— А вы? Я никогда не видел… Мама покупает в магазине совсем другое. Оно такое, кусочками…

— Это для нас их убили и порезали кусочками, чтобы удобнее было. А на самом деле они живые.

— Я тоже хочу кусочками…

— Нет, сынок. Послушай меня внимательно. Да, потом ты будешь кушать, как все, но сейчас, чтобы стать взрослым, ты должен сделать выбор. Сам. Ты должен сам разжевать живую вкусняшку. Если не сможешь, то давай, подождем. Кушай пока мамино молоко, а обряд первой чашки мы повторим позднее, когда ты подрастешь…

— Да ты, сынок, не бойся, — вступила в диалог мама. — Они вкусные. Очень вкусные. Видишь, они снизу мокрые. Это жир. Прямо сочится. Очень вкусные. Ты только прикуси тихонько, они и перестанут во рту шевелиться. Потом разжуешь, вкус почувствуешь, и само пойдет…

— Мать, подожди, он сам разберется. Да, сынок? Отложим? Твой папа в двенадцать лет съел свою первую чашку. А тебе только пять с небольшим…

— Не, со мной играть не будут… — насупился Горька. — Я съем…

— Как знаешь. Мы тогда выйдем, чтобы не мешать… Будем поглядывать тихонько. А ты думай, обязательно думай…

Горька остался на кухне один. За полупрозрачной дверью стояли родители и неслышно о чем-то переговаривались.

Мальчик посмотрел на вкусняшек. Они проворно ползали по тарелке и едва слышно пищали.

Страницы: 1 2 3 4