(Не) просто семечки

Продвинутый создал образ ментального вытесняющего сапога с тяжелой черной подошвой. Размахнулся и ударил старика, не особо веря в результат, но твердо намереваясь в случае неудачи продолжить обряд губительного воздействия.

И вдруг случилось чудо!

Едва подошва невидимого сапога соприкоснулась с тонким телом вредного старика, как сам старик вскочил, ойкнул, схватил котомку и с неожиданной скоростью выскочил из купе. Было слышно, как хлопнула дверь тамбура, и почти сразу после этого поезд тронулся…

Очень Продвинутый не сразу понял, что произошло. Мгновение ушло на анализ звуков, мгновение, чтобы взглянуть на оставленный кулек с семечками. И только потом пришло понимание: ПОЛУЧИЛОСЬ!

Продвинутый рассмеялся и откинулся назад. Его вдруг накрыло такое блаженство, которое, пожалуй, искупало прошедшие три часа медленной пытки.

«Ничего себе! — думал он, расслабившись. — Как я его! Даже станции своей не дождался — выскочил едва не на ходу. Интересно, если бы поезд двигался — тоже бы вылетел или опомнился в тамбуре? Все-таки есть у меня сила! Конечно, жалко, что приходится тратить ее по таким пустякам, но какой все же кайф!.. А этот… пусть топает пешком по шпалам, раз не понял сразу, на кого нарвался! В следующий раз умнее будет…»

Очень Продвинутый победно взял из осиротевшего кулька семечку и двумя пальцами выщелкнул ядрышко себе в рот.

* * *

Федор Кузьмич возвращался домой. Сынок с женой вернулись с моря, так что деду-няньке можно было вернуться в родное село. Пару раз в год сын просил приехать, посидеть с детьми. Деду это было в радость, и хоть расстояние небольшое — на поезде всего часа три езды, — для Федора Кузьмича поездки превращались в целое событие. Отвык он от них. Но в городской квартире быстро уставал.

«Словно стены соки из тебя пьют, ей-богу! — подумал Федор Кузьмич, садясь в поезд. — И мед пора…»

За хозяйство, огород и даже сад беспокойства не было — жена присмотрит, а вот с пчелами та не дружит…

Место попалось хорошее, потому что в поезде хотя все места вроде и одинаковые, но все равно бывают хорошие и плохие. Это от соседей зависит. Нынче место было хорошее — парень и девчушка напротив и кто-то сопит еще сверху.

«Хорошо…» — Федор Кузьмич поздоровался, сел и почти сразу полез за семечками — любимое дело в поезде. Дома он их не ел — некогда, а вот у сына в городе или поезде щелкал с удовольствием. Особенно в поезде. Сразу накатывало какое-то спокойствие, и было слышно, как внутри шевелится душа.

Или Бог?..

Федор Кузьмич не знал, да и не хотел слишком уж разбираться. Сложно это, а где маленькому человеку, который и школы-то не закончил толком, в таких вещах разобраться? Говорят, тут и профессора только плечами пожимают, где уж…

Одно знал, что чем старше, тем тише становилось внутри, и тем слышнее был голос.

«Мудрость, видать, так приходит», — удовлетворенно вздыхал старик каждый раз, как чувствовал внутри теплое шевеление.

Еще он заметил, что слышно это шевеление лучше всего, когда ни о чем не думаешь, ни о чем не беспокоишься. В саду работаешь, с пчелами возишься — слышно… А в городе не слышно. А еще слышно, когда семечки в поезде грызешь. Лучше всего почему-то слышно.

«Наверное, потому что домой еду, а не куда-то, и еще стук такой от колес, будто сердце неровное стучит, а деревья за окном бегут, словно жизнь наша по минутам пролетает…» — Федор Кузьмич грыз семечки, и мысли, даже такие непривычные и красивые, потихоньку уходили. Остался только мерный стук колес и тихое, теплое шевеление внутри.

Почувствовал тоску — у женщины сверху большое горе. Если спустится, надо будет поговорить, успокоить. Несчастная очень. Душа (Бог?) внутри шевельнулась состраданием, и оно, словно облачко, поплыло вверх, прошло сквозь полку и окутало беспокойно мечущееся сердце. Женщина уснула.

Вдруг Федор Кузьмичу показалось, что его ударили, а потом словно спину прихватило.

«Неужто опять? — грустно подумал Федор Кузьмич, вспоминая радикулит, который не беспокоил уже лет десять, с того самого времени, как в хозяйстве появились пчелы. — Ой, Господи, не дай воли своей на эту беду!»

И спину вдруг отпустило, но и шевеление почти стихло.

Федор Кузьмич решил глянуть на соседей. Может, и им плохо, как той женщине сверху?..

Прямо перед ним сидел молодой человек.

«Умный очень, — почему-то с неприязнью подумал Федор Кузьмич. — Знает, наверное, много. Вон, гордый какой сидит…»

Вспомнился телевизор, по которому в городе Федор Кузьмич видел громадных, накачанный мужиков, с мышцами, как на картинках. Говорили, что это спорт такой. Название не запомнилось, чудное какое-то, не очень прилично звучащее. И даже на букву «б».

«И этот такой же, — решил про себя Федор Кузьмич. — Снаружи весь накачанный, а внутри — пусто… Ну да ничего, со временем поймет, что надо. Не зря же такой умный…» — решил старик и повернулся к третьему пассажиру.

Страницы: 1 2 3 4