Любовь Человека

— Подойди к краю шоссе, там такие столбики белые, на них черным нарисовано.

— Не вижу никаких столбиков.

— Ну, пройди вперед или назад, пока не увидишь! Только быстрее!

— Хорошо. — Я осторожно пошел вдоль шоссе, чтобы не пропустить белого столбика. А сам думал, зачем общаться через какую-то глупую палочку, когда можно просто… Меня вдруг пронзила догадка!

— А зачем через этот… мобильник говорить? — спросил я в палочку. Когда задерживаешь дыхание, говорить трудно, но теперь я попробовал воздух и понял, что он не ядовитый, так что можно будет общаться словами, а не только в мыслях.

— А как еще? — откликнулась любимая.

— Ты просто блок сними. Хотя бы немного. Я не буду глубоко лазать, только слова…

— Что сделать?

— Ну, не закрывайся от моих мыслей. Я хочу с тобой говорить, а от этой штуковины у меня уже голова болит. Я чувствую, честно.

— Это с непривычки. А мыслями я не умею, так что говори свой километр, тогда и пообщаемся…

Не умеет?.. У меня встал ком в горле. Как же так? Да, я слышал, что гордейцы для всего, даже для самых простых вещей, используют мертвые приспособления, но… для общения! Говорить через вот эти кусочки, вместо того, чтобы ощущать слова другого прямо внутри!

Я почувствовал такую брезгливость к обломку с ярким окошечком!.. Но тут же устыдился своих чувств.

— Вижу столбик, — сказал я, проглатывая комок.

— Ну и?

— Две черные палочки нарисованы.

— Одиннадцать что ли?.. Значит, проехала. Ладно, жди, через пять минут буду…

Мобильник погас. Я повертел его в руке. Очень хотелось выбросить. Подальше. Прикинул, доброшу ли до помойки. Наверное, нет. Потом положил обратно в мешочек.

Странно ныла голова. Я остановился, сосредоточился, провел руками около висков. Боль ушла.

На душе скреблись мыши. А тут еще некстати всплыли кусочки беседы с Уэдом:

«Понимаешь, они не внешне другие, а внутри. И это гораздо хуже. Можно полюбить инвалида, не спорю, но рано или поздно основным чувством останется жалость…»

Только теперь я понял его слова об «инвалиде». Она не умеет читать мысли. Скорее всего, она и мерцать не умеет. А если она и летать не способна, то как мы будем друг друга любить?

У меня навернулись слезы. Уже второй раз за сегодня я пожалел, что полюбил не людицу, а гордейку. Но что уж теперь?..

Я вытер слезы и успокоился.

В конце концов, люди любят только один раз. А любовь не выбирают. Это она нас выбирает. Что ж поделать, если у меня она оказалась такой… инвалидной…

Я услышал какое-то неприятное гудение, обернулся и увидел, что по твердой дороге быстро приближается нечто несуразное. И явно мертвое.

«Наверное, это и есть машина», — с горечью подумал я, но тут же вспомнил облик любимой, чтобы на моем лице не было заметно внутренних мучений.

Я угадал. Твердое, блестящее нечто остановилось рядом, и из него выскочила… она!

Я любовался прекрасным образом, от которого пела моя душа. Гордейка тоже смотрела на меня. Я надеялся, что она тоже любуется. И что в ее душе тоже начинает светиться…

— Ну, ты мужи-и-ик! — восхищенно сказала она, словно подтверждая мои мысли. — Жалко, конечно, прикрывать такую красоту, но придется, а то на первом же посту нас заметут фараоны. Эх, тебе бы еще волос по телу раскидать, цены бы не было, а то, как здоровый младенец, честное слово… Короче, одевайся…

Она вытащила из машины сверток и бросила мне. Я поймал.

— Что это?

— Одежда и ботинки, понятное дело. Нудизм в городе не поощряется.

— А что с ними делать? — Я растерянно развернул сверток. Мне хотелось сделать ей приятное, и я опять пожалел, что сначала не послушал специалиста по гордейцам.

— Вот чудо, похоже, тебя еще и одевать придется, — она подошла и стала показывать, что делать с ее подарками.

Вскоре я по ее словам «стал почти похож на нормального горожанина».

Это было ужасно! Душно и противно. Хотелось немедленно все сбросить, разорвать. И еще я почувствовал, что не могу во всем этом даже мерцать! Я попробовал переместиться к ближайшим деревьям, но не смог. И если не получается даже такой простой вещи, то как же…

— Как же теперь я буду тебя любить? — растерянно спросил я.

— Не бойся, раздеваться проще, чем одеваться, — усмехнулась она. — Или ты прямо сейчас хочешь?.. Ну, так извини, я уже вышла из того возраста, когда считается романтичным трахаться в лесу или в машине. Довезу до дому, там и будешь любить. Договорились? Хоть во всех позах, которые знаешь!..

Я опять почти ничего не понял. Только то, что для любви надо какой-то дом. Наверное, это вроде озера.

— Садись в машину, чудо лесное! — сказала она. Я ждал, когда она назовет свое имя. Но потом подумал, что у них это не принято.

— У нас, когда двое соглашаются любить друг друга, то они уже могут открыть свои имена. У вас не так?

— Да, в общем-то, не обязательно.

— Для нас имена — это очень важно. Открывать их можно только любимым и друзьям. Теперь мы оба хотим любить друг друга, поэтому надо обменяться именами.

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10 11 12 13 14 15 16 17 18 19