Неспетая песня

Юного соловья звали Син-син. Он только-только научился петь. Правда, подолгу петь пока не получалось, да и трели не отличались особым разнообразием. Не говоря уж о мелодиях. Так три-четыре вариации, которые Син-син разучил и иногда исполнял, словно взрослый опытный соловей. Сначала ему очень нравилось петь, потому что это так удивительно и странно: казалось бы, просто открываешь клювик, а по лесу проносится красивая трель. Первое время даже не удавалось петь дольше нескольких секунд! Просто потому, что каждый раз соловей останавливался и с удивлением прислушивался: «Неужели это я пою?!» И, убеждаясь, что, действительно, это он, в восторге смеялся. И пробовал снова. Так он и выучил несколько мелодий, которыми игрался несколько ночей, а потом…

Сначала Син-син играл голосом ночи напролет, а потом его песня стала слышна все реже и реже, и в конце концов, он почти перестал петь.

А зачем? Он убедился, что прекрасные мелодии в самом деле издает его горлышко, он перебрал все трели, которые смог изобрести, и варианты их сочетания. Зачем петь дальше?.. И Син-син теперь всю ночь летал с дерева на дерево, не зная чем себя занять. Поначалу это было даже интересно, а потом молодой соловей затосковал. Он вдруг понял, что давно не смеется, а ночи неразличимо пролетают одна за другой, словно листья осенью. И тогда он упал на первую попавшуюся ветку и запел. Лес вокруг немедленно изменился: мрак внизу стал черным, с искорками глаз, а не серым и пустым; небо, до того равнодушное, превратилось в глубокое и живое озеро… Волшебная ночь!

А утром Син-син едва смог остановиться. Он был счастлив. «Да! Надо просто петь всегда! — подумал он. — И тогда каждая ночь будет удивительной, а не одинаковой и пожухлой, как опавшие листья!»

И он решил петь всегда, каждую ночь. Но уже в следующий раз не смог дотянуть до утра. Как и в первую ночь, он запел, едва зашло солнце, но вскоре начал отвлекаться, а потом и вовсе фальшивить, продолжая петь только потому, что обещал себе не останавливаться до утра, а не потому что этого просила душа.

А на третью ночь он, как и раньше, просто летал по темному лесу, чувствуя, как тоска неумолимо возвращается.

— Ее можно разогнать только пением, — сказал сам себе молодой соловей. — Пока я пою, она прячется где-то среди деревьев. И чем громче и чище мой голос, тем дальше убегает тоска. Но стоит остановиться, как она перестает убегать, оборачивается и смотрит на меня испытующе. А потом, видя, что я замолчал, ухмыляется и подступает вновь, сдавливая со всех сторон. Почему же я не могу петь всегда?..

И тогда Син-син полетел к соловью, чьи трели слушал давным-давно, когда еще жил в материнском гнезде. Тогда мама говорила: «Слышишь, как поет Дзе-дзин? Внимательно слушай и запоминай! Не многие соловьи могут петь всегда, а он поет уже много-много лет каждую ночь от захода до восхода! И смотри, как виртуозно играет Дзе-дзин голосом! Какие трели! Мало кто способен на такое…»

И маленький Син-син слушал песни Дзе-дзина, но не слишком внимательно. Он не понимал, чему так восхищается мама.

— Я бы тоже пел каждую ночь, если бы умел! — говорил он ей и гордо топорщил перышки.

Мама качала головой и снисходительно улыбалась.

— Когда вырастешь, — говорила она ему, — и у тебя появятся сложные вопросы, то лети к Дзе-дзину, он обязательно поможет.

Сейчас Син-син вспомнил об этом совете матери и отправился на родную полянку, где когда-то родился, где учился летать и где слушал старого соловья.

Тот пел и теперь. Едва Син-син добрался до знакомых с детства мест, как услышал трели Дзе-дзина. Казалось, они спускались с небес!

Син-син замер на ветке и закрыл глаза, превратившись в слух. Мелодия переливалась и сверкала, кружась среди деревьев. В голове молодого соловья она сплеталась в светящиеся узоры неземной красоты. Казалось, она освещает пол-леса!

Син-син встряхнулся и открыл глаза. Он решил следить за пением не как слушатель, а как знаток. Пытался сосчитать различные трели, но на втором десятке сбился, и решил даже не пробовать понять, как они слагаются в мелодию такой удивительной красоты.

Молодой соловей полетел на голос и вскоре увидел старого Дзе-дзина, который смотрел куда-то вверх и самозабвенно пел.

Син-син почтительно опустился рядом, но певец не заметил ни качнувшейся под ним ветки, ни тем более гостя. Дзе-дзин продолжал петь. И тогда Син-син, не в силах ждать утра, попробовал повторить одну незнакомую до этого трель, чтобы она зазвучала на два голоса…

Дзе-дзин замолчал и удивленно посмотрел на молодого соловья, который резким вскриком прервал песню.

— Я хотел попробовать… — смущенно сказал тот.

— Ничего, — ободряюще улыбнулся Дзе-дзин. — Ты молод. Твой голос громок и силен, но в нем пока нет нужной мягкости и гибкости, чтобы исполнить эту трель… Мягкость придет с опытом. Не пройдет и года еженочных песен, посвященных…

Страницы: 1 2 3 4 5 6 7 8 9 10